УВЕЛИЧИТЬ

---

Начало
***
Фоменко

Фоменко Владимир-
стихи юности:
- читать
- скачать:  246
***
Карпеева
***
Род (схема)
Улей Рода
Фото
***
Село Великая Белозёрка. История
***
Дополнения
Контакты

---

Регистрация
Вход для Автора

КоСме

               О времени и о себе

          Родился я в неспокойном, историческом 1917 году, 15 февраля. Год двух революций - февральской и октябрьской, в которых я никакого участия не принимал. Вряд ли родители были в восторге от появления ещё одного рта в такое трудное и неспокойное время. Был я восьмым ребенком в семье. Но раз появился, значит надо жить, бороться за место под солнцем. И поплыл я по бурному житейскому морю, где так много неожиданностей...
    На третьем году своей жизни (1920г) я заболел чёрной оспой. Это страшная и ничем не излечимая (в то время) болезнь: по всему телу, от пяток до макушки головы все тело покрывается пузырьками, внутри каждого гной. Многие от неё умирали, некоторым оспа выела глаза, а кто выжил, тот остался на всю жизнь меченным - лицо осталось рябым, т.е. от гнойных пузырьков остались ямки, которые ничем не изгладиш... Таких дразнили "рябой". А как же это обидно, ведь моей вины в этом нет! Я стеснялся сам себя, мне казалось, что со мной никто не будет дружить. Наверное поэтому я и  остался на всю жизнь стеснительным и мнительным. Ободряло только то, что рябым был не я один, а много моих ровесников - и в школе, и на работе, и в компании. Из нашей семьи оспой болела Уля, но лицо у неё было почти чистым.
    Только выздоровел от оспы - начался страшный голод 1921 года. Голодная смерть унесла тысячи жизней. А я выжил и это испытание судьбы.
    Подошло время идти в школу (1925г). Когда впервые пришел в школу, то старая учительница Евгения Петровна (её дразнили "Чехоня" - она была высокая, худая, как сушенная рыба чехоня) отозвала меня в сторону и спрашивает:
        - У тебя ещё есть младшие братья и сестры?
        - Есть сестра Уля, - отвечаю ей.
        - Сколько же там вас всех? Сколько лет учительствую - и почти каждый год кто-то из вашей семьи приходит в первый класс... Степана учила, Костю, Алексея и остальных твоих братьев и сестер учила...
     Ещё до школы я научился читать и писать и в школе учился успешно. Но бедность давала о себе знать. До поздней осени в школу я ходил босым, а когда начинались холода, мне дали плетенные из конопли черевики и вязанную шерстяную женскую кофту, чей-то ношеный - переношенный картуз и штанишки, подвязанные верёвкой. В непогоду меня в школу не пускали, но я убегал.
    И вот однажды в грязь и слякоть в таком виде я пришел в школу. Было ещё рано, учеников почти не было, сторож топил грубку соломой. Я стал под грубой и греюсь. Учительницей у нас была Коломоец Екатерина Михайловна, её муж - директор школы. Жили они в школьном доме рядом со школой. Её дочь Катя училась в одном классе со мной. Вот эта Катя подходит ко мне и говорит:
        -Иди, тебя моя мама зовёт.
    Пришли в квартиру. В прихожей встретила нас Екатерина Михайловна с детскими сапожками в руках:
        -Обуй, Сеня, эти сапожки, примеряй.
    Я обул один.
        -Ну как, не жмут?
        -Нет, хороши.
        -Ну, вот и всё, - сказала учительница. - Одевай и второй и иди. Забирай эти сапожки себе, на Катю они уже малы.
        -Не возьму. -заартачился я.
    Снял с ноги сапог, одел свои мокрые черевики. И сколько не упрашивали меня учительница, её муж, две дочки - я так и не взял сапоги. Почему? Гордость бедняка? Стыдно подачки принимать? Да ещё от кого - учительницы и её дочки, с которыми встречаюсь каждый день. Возможно и это было причиной моего отказа. Идя со школы домой - я рассказал об этом своим товарищам.
        -Ну и дурак ты!
    То же самое я услышал и дома. А через некоторое время Степан прислал мне новые сапожки.
    По успеваемости я был в числе лучших учеников, успешно переходил из класса в класс. В седьмом классе занимался в радиокружке. Тогда радио только появилось в селе. Возле Дома культуры были установлены две высоченные деревянные мачты с оттяжками, а между ними - антена. Вечером в одной из комнат ДК набивалось полно народу, радист включал приемник. Сквозь шум и треск прорывались слова песни "Мы кузнецы". Многие (особенно старики) не верили, что это из Москвы, по воздуху, без проводов можно слушать передачи.
    Летом 1932г после окончания семилетки я решил смонтировать детекторный приемник. Как его делать - я имел представление, а вот из чего делать? Главного - проводов - не было. В одном дворе на колодце я с товарищами присмотрел стальной трос и ночью стащили его, чтобы с него сделать антену (?). В клубе на чердаке оборвали электропроводку для индуктивной катушки. На наушники денег нет... Я без ведома матери продал ведро картошки и купил наушники. Но со всех моих стараний ничего не получилось. Приехал Степан, увидел моё увлечение и купил мне детекторный приемник, антенну, оборудовали всё как надо и впервые услышали в наушниках: "-Говорит Сталино - Донбасс", а потом и Днепропетровск, Харьков, Ростов-Дон. Приходили соседи, молодежь и старики и приложив к уху по одному наушнику по очереди слушали передачи. Удивлялись, восхищались. А дед Поликарп Тихонович сказал:
        -Хоч убей меня, я не поверю, что это всё только по отой проволоке передает...
    Таким образом мой приемник  в Белозерке был если не первым, то в числе первых. В стихотворном письме с Армии домой 6 декабря 1944г, вспоминая домашнюю жизнь я писал метери:         Або радіо вмикали,         (Навідь Вам на піч провів)         І ми слухали, що бажали:         Чі то музику, чі спів...      Итак, окончил семилетку в 1932 году. Что же дальше? Степан спрашивает меня:
        -Кем ты хочешь быть?
        -Трактористом! - ответил я.
    В 7-м классе мы изучали трактор, ездили на новом американском тракторе Джон Дир. Так хотелось ездить... На что Степан ответил:
        -А ты посмотри, если хотя бы одного еврея увидишь трактористом, тогда и ты иди...
    Но ни тогда, ни за всю жизнь я не встречал еврея-тракториста.
    И определил меня Степан в Днепропетровский горный техникум (здесь было три студента-еврея - Бассель, Сахаров и девушка Каплан).  Занятия в техникуме начались 1 октября, а не с 1 сентября, как во всех учебных заведениях. Экзаменов никаких не было, зачислен без экзаменов. Это объясняли тем, что вопрос об организации техникума был решен с опозданием. Когда я получил с техникума извещение о явке на занятия, (Дмитро заранее смастерил мне деревянный сундучек-чемодан), уложил в сундучек мой небогатый скарб и отправился в путь. Я впервые ехал поездом.
    КогдаДмитро привез меня в канцелярию техникума, там мне сказали:
    -Заниматься  будете с 16 часов до 22 часов. Сегодня приходите на занятия в 41 аудиторию. Жить будете на частной квартире, техникум оплачивает квартплату.
    Дали адрес: улица Железная, дом 7, ход с улицы. Там мы жили с ещё одним студентом по фамилии Бассель. Еврей. Хозяева дома - тоже евреи. Техникум располагался в здании Горного института.
    Учился с желанием. Преподаватели были хорошие, по химии, например. был професор Поляков (тогда професор - редкость). Если в школе математика не была моим любимым предметом, то  в техникуме она стала для меня любимой. И объясняю я это личностью преподавателя, как он сможет преподнести предмет. Учитель по математике была женщина Крижановская. Она так увлеченно поясняла сухие математические формулы, что слушаешь и слушать хочется.
    Стипендию мне назначили 30 руб. в месяц, хлебную карточку дали по 400г на сутки. Жил на квартире у евреев Клейман по улице Железной д.№7. За квартиру оплачивал техникум. Когда недоставало денег на пропитание в столовой приходилось свой паёк хлеба нести на базар и продавать за 4 руб.. И вот однажды я взял свой пеёк и Гришин и понес на базар. Стою, в двух руках держу хлеб, вдруг кто-то сзади взял меня за плечи. Не успел я оглянуться, как кто-то выхватил из моих рук обе пайки хлеба и в толпе исчез. Остались мы без денег и без хлеба. На второй день я понес свою пайку хлеба на базар, а Гришину - съели. И так вышли из кризисного состояния. А раз я продал хлеб и за эти деньги пошел в цирк. Вдругой раз - в театр на пьесу "Не все коту масленица". Вот действительно: "не хлебом единым чаловек сыт".
    Разов несколько в выходной день с Гришей ходили разгружать дрова с барж. По окончании работы нам сразу же выплачивали деньги. Силенок-то  у нас было не ахти-много (особенно у меня). До обед поработаем и уходим, заработав 3 - 4 рубля. И то деньги...
    Помнится такой случай: весной нас повезли в поле, на подсобное хозяйство института, садить картофель. На обед сварили картофельное пюре: ешь - кто сколько хочешь! Студент нашего курса Волинец худой, истощенный - аж синий - объелся картошки, получил заворот кишек. Еле спасли.
    Как бы ни было - первый курс техникума все окончили успешно и ... техникум ликвидировали. А нам выдали справки о том, что первый курс техникума окончили успешно и имеем право поступать на второй курс любого индустриального техникума без экзаменов. Посоветовавшись со Степаном и Гришей я сдал документы в тот же техникум, где учился Гриша - коксо-химический. Жить стал в общежитии здесь рядом с Горным институтом, а техникум располагался в другом конце города, где-то возле заводов. И если в Горном техникуме нам регулярно выдавали стипендию, то здесь прошел месяц, второй, а стипендии не выдают.А жить на что? Продали рубашку - проели. Я дальше не смог мириться с этим и уехал (удрал) домой не поставив в известность ни Степана, ни Гришу. Из Пришиба домой шел пешком. И не по прямой дороге, а блудил: из Михайловки пошел на Тимошевку. Смотрю - что-то быстро показалась Малая Белозерка. Спросил встречную женщину:
        -Что это за село видно?
        -Тимошевка.
        -А как попасть на Малую Белозерку?
        -Это надо возвращаться в Михайловку и там по столбовой дороге попадешь на Малую. Или иди вот так полями навпростец и попадешь на Малую.
    Я принял второй вариант и вышел на юго-западную окраину Малой Белозерки. Зашел в огороды, подобрал груши-кислицы, помидоры и немного подкрепился (со вчерашнего дня ничего не ел). Домой добрался часов в 8 вечера, преодолев 56 или все 60 км за 14 часов ходьбы. Дома не очень обрадовались моему появлению, но и не осуждали. Дали мне телеграмму от Степана: "Сеня исчез.Сообщите дома нет?" На второй день я отнес на телеграф ответ: "Я дома Семен".
    Была осень 1933 года. Я пошел работать в колхоз "Робітник України". Послали меня с Касярумом Семеном (старше меня лет на 6) в степь охранять скирды соломы, которые предстояло ещё раз обмолачивать. Жили мы в землянке, у Касярума было ружье и собака. Он ежедневно убивал 1 -2 зайцев. Их тогда было много, а охотников мало. (А теперь - наоборот.)
    Весной 1934 года , после смерти Дмитрия, меня взяли учетчиком тракторной бригады. Я отказывался, ведь я же не умел считать на счетах.
        -Научим! - сказал мне бригадир тракторной бригады Билык Трохим Наумович.  С его
помощью я выучился работать со счетами. В бригаде было 5 тракторов "Джон-Диров" и обслуживали они колхозы "Червоний прапор", "Робітник України", им.Молотова и "Коминтерн". Мне работы было много. Приходилось бегать по все степи от трактора к трактору, чтобы замерять дневную выработку. Километров по 20 за день проходил. Первый год с учетом горючего прогорел: получилось недостачи за год на 300 рублей! Удержали из бригадира, его помощника и меня. Это была наука для меня. В последующие годы была одна экономия горючего... Мне, как и трактористам, была гарантированая оплата трудодня независимо от урожайности: 3кг хлеба и 2руб.50коп. деньгами. А это намного больше, чем на трудодень рядовых колхозников. В конце 1934 года я получил много хлеба (зерна) и денег. Жизнь стала налаживаться.  
  А все таки меня не покидала мысль продолжить учебу. В августе 1935 года я пешком пошел в Никополь поступать в педагогический техникум. Мать не пускала меня:
        -А с кем я останусь, если Галя выйдет замуж?
    Но все таки зажарила мне курицу и дала денег на пропитание. Пробыл я в техникуме на экзаменах дней 5 и возвратился домой: не прошел по конкурсу.
    В 1936 году в колхозе меня назначили мерщиком по совместительству. Зимой трактора не работали и учетчики были свободны от работы. На инструктаже у старшего землеустроителя района Павлова И.С. нам дано задание обмерять все усадьбы и составить  схему села, колхоза. Я изготовил схему в масштабе, с соблюдением сторон света (с помощью компаса), с указанием размеров всех сторон каждой усадьбы, с нанесением всех построек, колодцев и садов. Цветными карандашами соответственно раскрасил дворы, улицы, угодья. Получился настоящий план территории колхоза. Когда я понес этот план Павлову, он долго рассматривал, а потом:
    -Кто это вам изготовил?
    -Я сам.
    -Да не может быть. Вы же, Фоменко, настоящий геодезист, чертежник. Вот это здорово. Я этот план покажу заведующему райземотдела. Только же вы не подводите меня, говорите правду.
    -Я правду сказал, Илья Семенович...
    Павлов предложил мне перейти к нему  работать чертежником, а официально - районным мерщиком. Я согласился.  За 150 руб. в месяц. Днями вычерчивал планы землепользования колхозов, изготовлял (вычерчивал) карты района для руководителей района.
    При райземотделе работала группа землеустроителей облуправления сельского хозяйства по закреплению земли за колхозами и выдаче актов. Отдел возглавлял землеустроитель Ходзицкий. Его жена Ольга Семеновна тоже была землеустроителем. По долгу службы я имел частые деловые встречи с землеустроителями отряда и это определило мою послевоенную карьеру.
    Мать не одобряла мой уход из колхоза. Она часто говорила мне:
    -Что же что ты пошел на самые деньги? А хлеба, соломы тебе ж не дадут, да и огород отрежут, оставят 0,15га... Как мы тогда будем жить?
    -А люди же как-то живут без колхоза... - слабо сопротивлялся я.
    -Да и собака живет... По разному можно жить.
    И я сдался: проработав у Павлова с полгода я возвратился в колхоз на прежнее место. За житейскими заботами незаметно подошел призывной возраст.  Родина-мать зовет отдать священный долг - идти служить в Армию. Осенью 1938 года меня трижды вызывали в военкомат для отправки в Армию и за каждым разом оставляли "до особого". По первому вызову мать устроила провожальный вечер не хуже. чем у людей. На второй вызов и третий проводы были скромными. Я обратился к военкому:
    -В чем дело, что меня трижды оставляете "до особого"?
    -Ты один сын у матери...
    -Почему я один? А есть еще один: служит в Армии в Ленинграде.
    -Так вот, если от него будет письменное согласие, чтобы ты ушел в Армию - тогда заберем.
    Уйти в Армию я спешил по двум причинам:
    1. С весны 1938 года у меня участились боли в груди: злосчастная болезнь взялась и за меня. Настал мой черед уйти из жизни вслед за своими братьями и сестрами. Я обратился к врачу (вернее - фельдшеру) Терцю Оникию. Но что он мог мне дать? Тогда медицина была безсильна против туберкулеза, кроме кальций-хлората других средств не было. Пили его мои покойные братья и сестры - ничего не помогло. Я начал слушать народную медицину: пил яйца с медом и смальцем, употреблял столетник. Но злая болезнь начтупала...
    В конце нашего двора был млин-ветряк. Я иногда заходил туда послушать побрехеньки мельника Шило Ивана Денисовича. Вот однажды он и говорит мне:
    -Сенька, если ты хочешь жить, тебе надо переменить место жительства. Ты выедь куда-нибудь из Белозерки. Смотри, сколько из вашей семьи умерло, а вот Степан как уехал, так и остался жить. Галя тоже ушла с этого двора, вышла замуж, живет и будет жить. А твоего брата Гриши давно здесь нет, он тоже выжил. Убирайся и ты с этого двора.
    "А ведь он правду говорит", подумал я. И во имя спасения своей жизни я решил уехать из Белозерки. Ведь жить так хочется! Для этого представляется удачный случай: уйти в Армию.
    2.И второе событие вынуждало меня побыстрей уехать из Белозерки. В 1937 году в драке я подрезал сына фельдшера Терца - Федьку. Тогда все дело уладили  миром. Но его  дядя - Терец Сашка с этим не согласился и через год возбудил дело вновь. меня уже вызывал следователь милиции. вызывали и других участников побоища. Дело запахло керосином...
    Я с помощью Степана Потапенко сочинили письмо якобы от Гриши о его согласии на мой призыв в Армию. А через несколько дней получил повестку для отправки 18 декабря 1938 года. Никакого вечера не устраивали, уверовали, что и на этот раз меня вернут "до особого". Пришли в военкомат. И как прошлые разы нас выстроили в ряд, военком объявил:
    -Кого буду начитывать - выходите со строя и садитесь на машину. А остальные забирайте свои чемоданы и отправляйтесь домой.
    Читает одного, второго..., пятого..., десятого... И вдруг:
    -Фоменко - на машину!
    Сел я на машину, помахал рукой матери и сестре Гале с зятем Сеней Сахно, уехал. Да на целых 7 лет.
    Я боялся лошадей и поэтому боялся попасть в кавалерию. Когда ночью нас привели в казарму, я сразу же спросил ув дежурного:
    -А какая это часть?
    -Зенитная артилерия.
    -А лошади здесь есть?
    -Какие тебе лошади? Разве что в хозвзводе есть пара клячих.
    Итак, я попал в зенитную часть в г.Москва (ст.Лосиноостровск). После месячного карантина меня определили в полковую школу младших командиров. Начальник школы старший лейтенант Оришечко выстроил всех курсантов и ознакомил, что школа готовит командиров отделений огневиков, прибористов, связистов, разведчиков и дальномерщиков.
    -Вот подумайте, кто кем желает быть и скажите мне. Я буду по списку зачитывать ваши фамилии, а вы отвечайте. Вопросы есть?
    -Курсант Голуб. Я желаю быть летчиком Можно здесь выучится?
    -Нет, мы не авиочасть, а артиллеристы.
    И до конца службы этого Голуба дразнили "летчик".
    Когда Оришечко зачитал мою фамилию, я ответил:
    -Разведчиком.
     После окончания полковой школы и до окончания службы в Армии я был командиром отделения разведки зенитной артиллерии. Основная обязанность разведчика-зенитчика - своевременно обнаружить воздушную цель (самолет), опознать и доложить на батарею. Для этого нужно хорошо знать силуэты своих и вражеских (Германских) самолетов и их тактико-технические данные: высота и дальность полета, бомбовая нагрузка, количество экипажа и др..
    Школу окончил успешно, был выпускной вечер, а потом разъехались по батареям. Я попал в батарею №9, которая располагалась северо-западней Москвы в районе ж.д. станции Лианозово, деревня Фуники. Дали мне отделение разведчиков, наполовину азербайжанцы. Даешь ему какое приказание, а он спокойно отвечает:
    -Мой по русски не понимает...- и улыбается.
    На вечерней проверке старшина приказывает:
    -Амрахов, выйти со строя!
    Вместо беспракословного выполнения приказа он спрашивает:
    -Зачем со строя? А почему только Амрахов со строя, а остальные нет?
    Старшина бесится, приказывает Амрахову выйти со строя. Таки добился своего: Амрахов вышел со строя.
    -Повернись лицом к строю, Амрахов!
    Повернулся, как это положено по Уставу. Старшина зачитывает:
    -За нарушение воинской дисциплины... красноармейцу Амрахову объявить один наряд вне очереди!
    -Служу Советскому союзу!
    В строю смех. Старшина бесится:
    -Амрахов, повтори!
    -Служу Советскому союзу!
    -Отставить! Повтори: "есть наряд вне очереди"!
    -Зачем повторять, товарищ старшина? Я и так не забуду.
    Старшина настоял на своем: Амрахов повторил приказание. Потом старшина обратился ко мне:
    -Командир отделения разведки! Научите своих бойцов, как надо отвечать на приказания.
    -Есть научить, товарищ старшина!
    Со временем они стали понимать по русски и были послушными бойцами.
    Еще до Армии я понемногу писал в районную газету "Червоний степ". В Армии я писал в газету "Красный воин" (орган Московского военного округа) и в газету "Тревога" (орган Московского округа ПВО). Сочинил несколько стихотворений и послал в "Тревогу". Меня пригласили в литературный кружок при этой газете. Занимались 2 раза в месяц (Чернышевские казармы). Кружком руководил малоизвестный писатель по фамилии Шер. Бывал на встрече в ЦДКА (Центральный дом Красной Армии) с писателями Новиков-Прибой, Лебедев-Кумач. В начале 1941 года начали готовить к печати сборник стихов поэтов нашего литкружка, в том числе и мое стихотворение "Винтовка". Но война помешала всему творчеству...
    Без месяца семь лет я прослужил в одном полку и в одной батарее. Правда, батарея меняла место: были в Митищах, Химках, Ватутино и др. - это пригороды Москвы, а позже вошли в черту Москвы. До войны я участвовал в военных парадах на Красной площади в Москве: 7 ноября 1939г, 1 мая 1940г, 7 ноября 1940г, 1 мая 1941г (Где-то в 60 годы военный парад 1 мая отменили).
    Был у меня друг Миша Синельников из Горловки. Вместе заканчивали школу и попали в один взвод: он командиром отделения связи, а я - разведки. Еще до войны Миша рассказывал, что его отец прослужил в армии семь лет (1911 - 1918гг). Я Мише шутя говорю:
    -Миша, а может быть и нам суждено столько служить?
    -Дурак ты!
    А вот так же и получилось. Нам надо было демобилизоваться осенью 1940 года, а в 1939 году вышел Указ, что сержантскому составу срок службы 3 года., т.е. до осени 1941 года. А еще был Указ, что дамобилизованные домой должны уходить в своей гражданской одежде, а военное обмундирование сдать в часть. В кого не было возможности приобрести гражданскую одежду им выдавали военную форму б/у но по приходу домой ее немедленно надо сделать в местный военкомат.  Вот и я начал приобретать себе одежду, чтобы после 3-х лет службы в Армии явиться домой в приличной форме. Купил шинель, сапоги, брюки. В июне мне должен был быть отпуск домой. Но грянула война и все завертелось ...
    И только в ноябре 1945 года я вернулся домой.
    А в Армии... как говорят: "Кто не был, тот побудет, а кто был - тот не забудет". Разве можно забыть ночные налеты немецкой авиации на Москву, их отражение зенитчиками. Наши огневики стреляли так, что стволы орудий накалялись до красна.
            ...Из приказа №241 наркома обороны: "...На подступах к Москве самолеты противника были встречены истребителями и организованным огнем зенитной артиллерии. В результате этого более 200 самолетов противника, шедших на Москву, были расстроены... Нашими истребителями и зенитчиками сбито 22 самолета противника..."

(А.Яковлев "Записки конструктора" Изд. политическая литература. 1979г.Стр. 124 )

    Долго еще, лет 20, часто во сне виделось мне ночное небо с лучами прожекторов и разрывами снарядов.
    А участие в обороне г.Боровска? (Подробно описано в моем рассказе "В боях за Боровск"). Благодаря судьбе я остался жив. Из трех батарей нашего зенитно-артиллерийского особого дивизиона две попали в немецкую ловушку и фрицы многих бойцов постреляли, остальных взяли в плен. В том числе и Мишу Синельникова. Пережил он все невзгоды и в 1946г мы с ним встретились в Белозерке.
    За время службы мне неоднократно предлагали идти учиться на офицера. Но меня воинская жизнь не привлекала и я каждый раз отказывался. Перед демобилизацией осенью 1945 года мне предложили остаться на сверхсрочную службу - и здесь я отказался. Правда, в трудные 1946-47 годы я немного сожалел об этом.
    А кое-кто из моих однополчан пошел учиться и к концу войны были лейтенантами, командирами взводов (Затворницкий, Репин, Шакун и др.).
    Интересная история произошла со старшиной нашей батареи Шикулой Василием (разом заканчивали полковую школйу). В первые дни войны он автомашиной поехал на продсклад за продуктами. Там где-то выпили. В нетрезвом состоянии он отнял руль в шофера и повел машину по улицам Москвы. Сделал аварию и его забрали в комендатуру... Будут судить по законам военного времени. Но прежде чем судить, его надо исключить из членов комсомола. Я был секретарем комсомольской организации батареи. На комсомольском собрании я подробно докладываю о случившемся и делаю выводы...
Василий Шикуло не выдержал:
    -Давай без морали, Семен. Исключайте из комсомола и весь разговор.
    Судили его, разжаловали и отправили в штрафной батальен. Прошло 4 года...
    И вот весной 1945 года я иду по улице Горького в Москве, слышу, кто-то сзади хлопнул рукой по плечу. Повернулся - Шикула в звании майора:
    -Здорово, Семен!
    -Здравствуй, Вася. Ты откуда?
    -Как твои дела? Как там Лычев? (Командир полка) В каком он звании сейчас?
    -Тоже майор, - говорю я.
    -Вот и передай привет майору Лычеву от майора Шикулы.
    Дальше он рассказал, что в штрафбате он был ранен, искупил свою вину кровью под Великими луками, его назначили командиром взвода, потом  - батареи, а сейчас он командир зенитно-артиллерийского дивизиона. И вполне правдоподобно...
    В конце 1944 года, когда налеты немецких самолетов на Москву прекратились и уже год, как Белозерка освобождена от немцев, я стал проситься в командования о предоставлении мне отпуска для поездки домой. Подал рапорт командиру батареи, он - командиру полка, тот - командиру дивизии. Таков воинский порядок. Три раза подавал рапорт и получал ответ: "Командир дивизии отказал". И вот в мае 1945г я решил в нарушение установленного порядка самому лично обратиться к командиру дивизии. Что будет -хоч отпуск, хоч гауптвахта! Ведь никаким воинским уставом не предусмотренно, чтобы командир отделения мог непосредственно обращаться к командиру дивизии без разрешения на то своего непосредственного командира.
    Я взял увольнение в город в комбата ст. л-та Буданова В.Ф., не сказав ему о цели своей поездки и поехал в штаб дивизии (г.Бабушкино). Дежурный по штабу сообщил мне, что в командира дивизии сейчас совещание с командирами полков.
    -И наш Лычев здесь? - спросил я.
    -А как же иначе? Конешно здесь...
    Что делать? Может быть неприятность мне и комбату Буданову, если я покажусь на глаза Лычеву. Надо где-то укрыться. Я зашел в пустую комнату, где в мирное время была казарма для солдат(сейчас все они на "точках" в землянках) и стал ждать.А чтобы не скучать я начал гадать: "Отпустит - не отпустит" сначала на одежной вешалке по крючкам, потом по пирамиде для винтовок по гнездам. И выходило "Отпустит".
Дождался окончания совещания, вижу - командиры полков вышли со штаба и наш Лычев с ними. Пока не ушел командир дивизии я быстро к дежурному адьютанту. Он спрашивает меня:
    -Что хотел старший сержант?
    -Мне к командиру дивизии по личному вопросу.
    -Обожди, я доложу.
    Выходит он от комдива:
    -Заходи.
    Я зашел в кабинет. Посредине, через весь кабинет, длинный стол покрытый зеленым сукном. В противоположном конце стола приставлен стол буквой "Т" и за ним сидит командир дивизии полковник  Алейников. Я по всем правилам доложил:
    -Старший сержант 1800 зенитно-артиллерийского полка Фоменко к Вам по личному вопросу, - и вытянулся по команде "смирно". Жду, что последует за этим.
    -Подходи ближе. Садись, рассказывай, - спокойным голосом произнес полковник.
    Я рассказал, что служу уже седьмой год и прошу предоставить мне отпуск для поездки домой. Он расспросил из какой я области, кто есть дома. А потом спрашивает:
    -Сколько же тебе суток дать?
    Ну, думаю, это он мне гауптвахты даст за то, что я обратился без соблюдения субординации. Мне не верилось, что после скольких моих беспокойствах и переживаниях вот так просто мне полковник даст отпуск...
    -Сколько дадите..._ говорю я.
    -Десять суток хватит? Иди до начальника штаба майору Корбуту, пусть он оформит тебе отпуск на 10 суток.
    Да неужели это правда? Я на радостях, совсем уже не по уставному:
    -Спасибо, товарищ полковник. Большое спасибо.
    -Ты заслужил свой отпуск, поезжай. Да поспеши, а то майор Корбут уже садится в машину, уезжать будет.
    Я стрелой со второго этажа выбежалво двор и еле застал майора. Передал ему приказание полковника, он возвратился в штаб и оформил мне необходимые отпускные документы.
    Когда я приехал на батарею, то там уже знали, что мне предоставлен отпуск и все были рады за меня, а комбат даже поздравил меня. Оказывается, майор Корбут позвонил нач. штаба полка капитану Луценко, а тот позвонил на нашу батарею:
    -Если приедет Фоменко, пусть позвонит мне.
    Все на батарее, даже комбат не советуют мне звонить Луценко, а немедленно уезжать, потому, что Луценко может отменить отпуск за то, что я обратился к комдиву без разрешения.
    7 мая я выехал из Москвы; 9 мая, в День Победы были в Харькове и поздно вечером 10 мая я был дома... Была радостная встреча с матерью, с Галей; сколько было рассказов о пережитых событиях во время окупации. Воспоминания... Рассказы... Встречи с соседями, родными, товарищами. Незаметно пролетели 5 дней и вновь надо являться в часть. Ведь половина отпуска - 5 дней - ушло на дорогу. То сейчас за 16 - 18 часов поезд едет из Запорожья в Москву. А тогда - 2-2,5 суток.
    Когда вернулся в батарею, Луценко вызвал меня к себе:
    -Ты почему тогда не позвонил мне? Я хотел еще и от себя суток пять дать тебе отпуска, чтобы ты там в Белозерке поискал моих родных. (О том, что Луценко сам из Белозерки он мне рассказал год назад. В 1925 году по путевке комсомола пошел учиться в авиоучилище, стал авиоинженером. Во время войны его призвали в армию и направили нач.штаба в наш полк. Он знал моих братьев Степана и Костю.)
     В августе 1945 года брат Степан приезжал ко мне.


Семён и Степан
1945 год

    При встрече с Луценком вспоминали общих товарищей 20-х годов. Когда Степан уезжал, то Луценко выписал мне воинский литер и я без всякой очереди взял Степану в воинской кассе билет на поезд до Днепропетровска. А возле гражданских касс очереди неимоверные, сутками ждут, чтобы взять билет. Так что земляк Луценко сделал хорошее дело. А еще при моей демобилизации из Армии он уговаривал меня не уезжать в Белозерку, остаться жить и работать в Москве. Обещал устроить на хорошую работу. Подобные предложения делали мне и некоторые другие мои сослуживцы-москвичи. Оставляли на сверхсрочную службу с квартирой в Москве. Нет, не послушался я никого. Белозерка, как магнитом притягивала меня к себе.
И притягла навсегда.
    После демобилизации с Армии в ноябре 1945 года я прибыл домой в Белозерку. За время службы в Армии судьба свела меня с Анной Григорьевной Карпеевой и в 1944 году в Ленинградском ЗАГС-е Москвы мы узаконили наш союз.


Анна Григорьевна Фоменко (Карпеева)
1979 год

    А что меня ждало дома, в Белозерке? Пустое место. С Армии, кроме сумки сухарей и собственного обмундирования, я ничего не привез. Однажды мать мне говорит:
    -Вон Иван пришел с Армии, сколько он привез добра и все заграничное! Теперь продает на базаре. Вот и деньги имеет...
    -Мамо, я в Европе не был. А в Москве мне нечего было брать. Благодарите Бога, что жив остался.
    Больше на эту тему у нас разговора не было.
    (...Хотя мать можно понять. Когда она смотрит на меня, как я в солдатских брюках (под сапоги) и в тапочках хожу на работу, а другие идут разодетые во все иностранное - конечно было обидно, зло и сердито. Только летом 1946 года на базаре я купил себе гражданские брюки ношенные и перекрашенные. Так постепенно из солдатской шкуры начал одеваться в гражданскую...)
    Через несколько дней я пошел в военкомат браться на учет. Встретил бывшего участкового агронома, ныне заведующий райземотделом  Сытого Афанасия Евтихьевича:
    -Где думаешь работать? - спрашивает меня.
    -Пока еще не знаю. Погуляю еще с месяц, как положено по закону, а потом...
    -Нечего гулять. Да и за чем ты будешь гулять? Ведь мать не такая богатая, чтобы содержать тебя.
    -Вы правы, - согласился я.
    -Приходи завтра ко мне, мы поговорим.
    Когда на второй день пришел к Сытому, он предложил мне идти работать землеустроителем. Позвал старшего землеустроителя Ольгу Семеновну Ходзицкую:
    -Вот Вам помощник Фоменко Семен Мартынович...
    Она присмотрелась ко мне и узнала. Итак, я стал землеустроителем. Оклад 440 рублей в месяц и хлебная карточка на 600 грамм хлеба в день и на едока (мать) - 200 грамм.
Работы было много - надо восстанавливать Государственные акты закрепления земли за колхозами, уничтоженные в период временной окупации. А их, колхозов, в районе 44. Почти каждую неделю приходилось ездить в Запорожье, забирать готовые Акты и др.. А поездка была не из легких: от восточной окраины Белозерки за 10 км от центра села начиналась узкоколейная ж.д., идущая на Пришиб. Маленькие вагончики, а большей частью - открытые площадки тащил мотовоз. И часов 4-5 он тарахтел до Пришиба. А с Пришиба до Запорожья не всегда удавалось поспеть на пригородный поезд, приходилось ездить товарняком и на подножках пассажирских поездов. Дважды зимой было такое, что приедешь на Пришиб из Запорожья, а узкоколейку занесло снегом, мотовоз не ходит. Единственный выход - пешком на Белозерку (52км). Дважды приходилось совершать такой марш-бросок.
    1946 год. На 1 января в районе обрабатывалось менее половины колхозных пахотных земель, в основном поблизости села. А дальше было "дикое поле": земля не обрабатывалась, росли всевозможные бурьяны. Основным тяглом в колхозах были 1-2 трактора ХТЗ (старые, разбитые), несколько лошадей (в колхозе "Робітник Україні" - одна лошадь), волы и больше всего - коровы населения. К основной рабочей силе в колхозах в военное время - женщинам - теперь постепенно прибавлялись демобилизованные мужчины. Энтузиазм людей, их желание быстрее восстановить хозяйство так, как было до войны и еще лучше были так велики, что люди не считались ни со временем, ни с недоеданием. Урожай убирали не комбайнами, а ручными косами, складывали в копны, а потом от копны к копне вручную перетягивали старый комбайн "Коммунар" и обмолачивали.


Семён Фоменко, Мотря Даниловна (мать), Анна Фоменко, Галя Сахно, Степан Фоменко, Сеня Сахно
Митя Сахно, Тая Фоменко,
1946 год

    Довоенный лозунг "Первый хлеб - государству!" оставался в силе. Намолоченное зерно везли на заготпункт в с.Благовещенку (км.25) на коровах, ручными тачками, велосипедами. Из-за весенних суховеев, летней жары урожай был плохой. Колхозникам на трудодни выдалы граммы зерна. Надвигался голодный 1947 год...
    1947 год. И все равно, несмотря на трудности, недостатки жизнь брала свое. Люди женились. Родились. 20 января 1947 года родился сын, которого нарекли Владимиром. На второй день после родов мне звонят из роддома:
    -Забирайте свое семейство, они здесь замерзнут, роддом не отапливается.
    Моя мать (теперь уже бабушка Мотя) истопила печку кураем и я привез своего наследника. Через некоторое время по этому случаю я пригласил своих друзей  Потапенко Степана и Коломойца Василия с женами справлять "крестины" Вове. Каждый пришел со своим кусочком хлеба потому, что я своими 800 граммами не смог бы всех накормить. Было вино, самогон. И было весело. Я объявил, что Степан пусть будет крестным отцом, а Тоня (Коломоец) - крестной матерью. Таким образом заимели кума и куму. И так осталось навсегда.
    Надо сказать, что несмотря на такую бедность мы (и вообще - молодеж) в те годы собирались гулять на каждый праздник - религиозный или советский. И каждый со своим кусочком хлеба или маторжеником (это коржик, испечен из муки с добавлением всевозможных сурогатов: листьев свеклы, лободы, макуха и т.д.). 1 мая после митинга собрались гулять у Сахна Сени и Гали. Купили вина, нарвали зеленого лука - основное блюдо на праздничном столе. Сели за стол, выпили по первой рюмке, стали закусывать. И тут Сеня Сахно обнаружил, что ему нечем закусывать: кто-то украл его маторженик. Все участники бала дали пострадавшему по кусочку хлеба или маторженика. И все было весело, никто не унывал.
    Друзья, товарищи, соседи - все жили мирно, в дружбе, не то, что теперь. Теперь друг от друга кроются, друг-друга хочет обмануть. Все хочут иметь автомашину или хотя бы мотоцикл с коляской. А как заимел - так и носа задрал, никаких компаний, друзей.
Продолжаю о 1947. Было у нас пол-коровы, т.е. корова на два хозяйства. Зимой она не доилась, семья держалась на картошке, мелкой, как горох и той немного. Посчитал я всю картошку и распределил так, чтобы ее хватило до отела коровы, когда появиться молоко. Вышло 11 картофелин в сутки на семью и не больше. И так продержались.
    Когда теленку было недели две мой половинщик (коровы) Шадара Михаил предлагает зарезать теленка. Ведь это лишний расход молока, а настает весна, предстоит работа, нам надо подкрепиться. Доводы убедительны и трудно с ними не согласиться. Но вся беда в том, что резать здоровый, не больной скот строго запрещалось. Мы пошли на хитрость (и жестокость). Я пошел звать ветфельдшера Перевалу Афанасия, чтобы он засвидетельствовал болезнь теленка, а Михаил тем временем пристукнул теленка по голове. Пришел я с ветфельдшером, теленок лежит и глаза под лоб закатил. Фельдшер измерил ему температуру - нормальная и он все понял. Внимательно посмотрел на нас, покачал головой:
    -Эх, хлопцы... Ну ладно, дорезайте.
    Вот так и боролись с голодухой. Дожили до лета, а там пошли фрукты, овощи, кавуны, дыни.
    Колхозы за этот год получили от государства помощ зерном, тяглом, постепенно набирались силы. Урожай был не плохой.
    На работе дали велосипед один на двоих: мне и главному агроному Дяконову Н.Н.. Он почти не ездил на велосипеде, стыдился: сам ростом большой, а велосипед "ХВЗ-дорожный" низенький. Почти каждый день летом я ездил в Малую Белозерку и на ночь приезжал домой. А однажды пробил камеру и пришлось мне из Малой домой идти пешим строем. Бывало всего.
    В июле 1947 года старший землеустроитель Ольга Семеновна Ходзицкая что-то не поладила с заведующим райземотделом Сытым А.Е. и подала ему заявление об увольнении. Хотела тем самым напугать Ситого, думала, что ее просить будут. А в это время к Сытому зашел первый секретарь райкома партии Скрипник Дм.А.. Сытый спросил его, как ему быть в данном случае. А Скрипник:
    -Увольняй ее чегтовой матеги и не пгоси! А на ее место став Фоменка и все. (Скрипник гаркавил и не выговаривал букву "р").
    И так я стал старшим землеустроителем района с месячным окладом 880 рублей. Это уже чувствительная добавка к семейному бюджету! Кроме этого я был прикреплен к закрытому магазину для "тридцадки", т.е. для 30 руководящих работников района. В этом магазине были продукты и товары, которых не было в открытых магазинах.
    1948 год. Отменили карточную систему. Ешь хлеба - сколько душа желает. Жизнь пошла веселее. Отменили и закрытые магазины.


Степан Потапенко и Семён Фоменко
Вова и Гена
1948 год

    Для землеустройства колхозов и введения севооборотов в район прибыла группа землеустроителей Облуправления землеустройства во главе со старым, опытным инженером-землеустроителем Бояр Павел Христофорович. Он научил меня и Павла Белименка премудростей геодезической съемки, вычисление координат и площадей, составление планов и др.. И мы с Белименко самостоятельно землеустроили по 2-3 колхоза. Эта работа нам оплачивалась отдельно от основной зарплаты. И получали мы от 400 до 1300 руб. в месяц. Но доставались эти деньги нелегко. Приходилось летом в жару проходить по 20-30 км при съемке территории колхозов. А над вычислениями и составлениями планов тоже сидели от солнца и до солнца. Мать говорила мне:
    -Ой, Симийон, побереги ноги свои, на старость будешь жалеть..
    И она оказалась права.
    Чтобы заработать больше денег не жалели себя, свое здоровье. Непомерные перегрузки организма привели к тому, что я почувствовал боли в груди. Проклятая болезнь напомнила о себе.
    1949год. 22 августа умерла мать. Продолжаются работы по землеустройству колхозов.
    1950 год. 10 января родилась дочь Вера. Долго решали вопрос о том, какое дать ей имя. Теща предлагает одно, мать - второе, я - третье. И никак к согласию не приходим. Тогда я написал 5 имен на отдельных листочках: Вера, Любовь, Надежда, Катя, Таня и дали Вове тянуть. Какой вытянет, так и будет. Вытянул "Вера". Так и быть. И нарекли дочь Верой.
"Крестины" Вере справили намного лучше, чем Вове. На столе был хлеб и до хлеба. Дней через десяток после крестин теща собралась ехать домой во Владимирскую область. А чем добраться до Пришиба? Зима лютая, снегу много. Об автобусах тогда еще и не мечтали. Весь расчет на попутные машины. Пришлось ехать на бензовозе сверху, возле цистерны. Удобств - никаких. Пока доехали - я потерял один галош с валенок... С горем пополам доехали. А билетов на московский поезд нет. Сутки, вторые нет билетов. Теща предьявила начальнику станции свой орден "Материнская слава". А он ей ответил, что здесь ждут билетов и не с такими орденами. Только на третьи сутки удалось посадить ее в вагон.
    Началось укрупнение колхозов. В районе из 44 колхозов сделали 29. Опять работа нам, землеустроителям: Госакты на вечное закрепление земли надо переделывать для укрупненных колхозов и вновь землеустраивать. Опять мерять землю. Один старик сказал:
    -Землю перестанут мерять тогда, когда у человека на ладони волосы вырастут.
    1951 год. Да, прав был Иван Денисович Шило, когда советовал мне уехать из дому на длительное время. Будучи в Армии меня болезнь как будто оставила в покое. Северная природа, хвойные леса способствовали улучшению здоровья. Весной 1945 года я с Армии писал домой: Тут ліса ростуть зелені, Скільки користі від них! І тепер мої легені Стали мов циганський міх.     И это было действительно так. Я не чувствовал никакой боли в груди, был здоров. Оказывается, это было обманчивое затишье. После голодного 1947 года и большой нагрузки на организм во имя денег в 1948г организм ослаб настолько, что верх взяла она - проклятая болезнь, забравшая скольких членов нашей семьи и все эти годы подстерегала и меня. Настал благоприятный момент и она стала подтачивать мое здоровье. Никакие лекарства не помогали. Врач Яковиди Яков Анастасьевич в начале 1951 года мне прямо сказал:
    -Единственное спасение для тебя - санаторий. Любой ценой добивайся путевки и поезжай немедленно.
    Мне удалось достать путевку в Одесский санаторий №8 в самый благоприятный период года: июль - август - сентябрь. Пробыл я там полтора месяца, поправился на 7 кг (второе рекордное место: один больной поправился на 11 кг). С тех пор и по сей день чувствую себя нормально (в отношении легких).
    Почувствовав угрозу своему здоровью с 1948 года я просил Судьбу, Бога, Природу продлить мне жизнь, чтобы я смог воспитать детей и вывести их на самостоятельный жизненный путь. И моя просьба осуществилась! Теперь хотелось побыть бы еще на свадьбе у своих внучек. Это еще 10-20 лет...
    В связи с укрупнением колхозов в район прибыла новая группа землеустроителей: землеустраивать укрупненные колхозы. Я успешно провел землеустройство 4 колхозов, земли которых расположены на юг от Белозерки и Гюновки (за 2 года:1951 - 1952).
    1952 год. В этом году я решил разбогатеть. Агроном райземотдела по шелководству Глотка Леонтий Г. убедил меня взять на выкормку полкоробки грены (яйца шелкопряда).
    -Здесь работы немного, а доход хороший будешь иметь, -убеждал меня Глотка.
    -Ерунда, - подумал я,- сколько здесь им места надо...
    Кормили их листьями шелковицы, которая была за 3-4 км. Сначала носили листья сумочкой, потом, по мере роста червей - мешком, а потом и возиком три раза на сутки. Не знали ни выходных, ни отдыха. В выходной день люди гуляют, а мы как лошади тащим возик... Черви сначала располагались на тапчане, потом и на столе, а дальше - во всех комнатах устраивали стелажи. Нам спать приходилось на дворе. Вымотали нас черви так, что, наверное, и те 7кг весу, нажитого мной в санатории в прошлом году - исчезли. Я хотел уже собрать их всех и выбросить в речку. Но через пару дней они пошли в завивку. Коконов сдал на 1500 рублей и 200 рублей премии за качество, Всего 1700 руб. (170 руб. по ценам 1961 года). Тогда деньги были дорогие. За 700 рублей (70) купили жене шубу, а на остальные - хлеба и проч.. Теперь шубы за 70 руб. не купишь, А надо 200-300 руб. (2-3 тысячи). А мой сосед Максим Жартовский хотел больше меня заработать на червях и взял коробку грены. Но не смог их обеспечить кормом и они пропали.
    1953 год. Год без особых изменений по службе и дома.
    В жизни страны произошло важное событие: умер Иосиф Виссарионович Сталин - руководитель партии и государства. Все победы народа связывали с именем Сталина.Во время войны в атаку шли с возгласами "За Родину! За Сталина!". Сталин все мог, все знал, за всех беспокоился - так приучили думать. И вдруг - помер. Как же будет стране без него жить? - каждый задавал себе вопрос... Как показала дальнейшая жизнь, что и без Сталина можно жить и не хуже, а даже лучше... (ну, это уже область высокой политики).
    1954 год. Начались реформы. Райземотдел преобразован в управление сельского хозяйства. Группу землеустроителей расформировали. Меня перевели в райисполком старшим землеустроителем района и по землеустроителю в каждой из трех МТС (машино-тракторные станции) в моем подчинении по службе.
    1955 год. Без особых событий.
    1956 год. В июле меня и еще 2-х землеустроителей из других районов области по командировке облисполкома направили в Дрогобическую область (Западная Украина) вербовать людей в свои районы на сельхозработы в колхозах. С Киева приехали во Львов. В ожидании поезда на Дрогобич пошли в город. Зашли в столовую (возле университета). Сели за стол и землеустроитель из Акимовского района подзыванет официантку:
    -Девушка, подойдите, пожалуйста.
    А она проходит и нуль внимания, как будто и не слышит. К нам подсел молодой парень, студент:
    -Вы не говорите по-русски, вас обслуживать не будут. И это не только здесь, а везде, где вы будете в этих краях. Вот смотрите:
    -Пані Маруся! Підійдіть, будь ласка.
    За секунду и официантка тут как тут:
    -Що пани бажають?
    Мы заказали, что надо. Но это был для нас поучительный урок. Будучи в районе и колхозах я разговаривал только по украински. Иду с одного села в другое. Нагоняет меня телега, запряжена парой лошадей. Я прошу ездового подвезти меня.
    -Але то мені не вільно вас возити.
    -А то чому?
    -Бо ви єсть пан, а моя бричка забруднена.
    Или встречные люди здравствуются:
    -Слава Ісу..
    А что я должен отвечать - не знал. А потом расспросил. "Слава навіки".
    Пробув я там (Подбужский район, родина И.Я. Франко) с неделю, навербовал 40 человек. Назначил сбор во Львове возле вокзала. Добирайтесь во Львов кто чем может. Обычно автобусом. Я и представитель из колхоза Музыка М. в Дрогобиче опоздали на автобус "Дрогобич-Львов". Пришлось нанимать такси не торгуясь. Таксист загнул сколько ему вздумалось и мы согласились. А что еще делать? Он вручил нам какие-то старые билеты:
    -Это на всякий случай, - сказал и повез нас объезжая посты ГАИ десятой дорогой.
    Во Львове тоже не поехал центральными улицами, а какими-то переулками. До вокзала нас не довез, высадил:
    -Мне туда нельзя, - объяснил шофер и забрать хотел билеты, которые выдал.
    Но мы не отдали: ведь нам для отчета надо. Тогда он еще дал старых билетов на ту сумму, которую мы ему заплатили. Так что шофер с нами поступил по гуманному...
Поездом Львов-Донецк мы доехали до Днепропетровска. Там сели на поезд Днепропетровск-Симферополь и в 2 часа ночи прибыли на Пришиб. Завербованные 40 человек расположились в скверике за вокзалом ждать утра и подхода машин (из Львова я дал телеграмму председателю райисполкома о времени прибытия на Пришиб). Смотрю, подъехала грузовая машина и легковая "Победа". Нет, это не наши. А почему человек, вышедший из "Победы" уже беседует с "моими" людьми? Я подошел к нему и узнал бывшего председателя Михайловского райисполкома, ныне председателя колхоза Красникова.
    -Что Вы хотите, товарищ Красников? Это мои люди.
    -Сколько ты им обещал?
    -Два пятьдесят на три.
    -А я даю три на три. Мне надо 20 человек всего, а остальных забирай себе.
    (Завербованные люди работали по договору с оплатой на трудодень деньгами два рубля пятьдесят копеек и 3кг зерна.)
    -Я буду жаловаться в облисполком.
    -Хоч и в ЦК, - ответил Красников мне, а рабочим дал команду:
    -Кто согласен ехать ко мне - садитесь на машину. Не более 20 человек.
    Я пошел звонить своему председателю райисполкома (Назаренко М.Я.), чтобы быстрей высылали машину, пока не разобрали остальных людей.
    1957 год. Жизнь все настойчивее требовала от работающих не только знаний , но и документ, подтверждающий эти знания, т.е. диплом об окончании учебного заведения. Не имея такового я поступил на третий курс заочного отделения Житомирского техникума землеустройства. Работавшие со мной помощники землеустроителя Белименко П.К., Цукило С.С., Тереник М.И. еще раньше поняли требование жизни и кинулись в учебу. После окончания высшей партийной школы (ВПШ) в Киеве Белименко сейчас работает редактором райгазеты в Михайловке. Тереник М.И. после ВПШ - заместитель председателя исполкома горсовета г.Днепрорудного. Цукило С.С. - заочно закончил два факультета сельскохозяйственного института: лесомелиоративный и экономический и сейчас - директор совхоза имени ХХ партсъезда в нашем районе.
    1958 год. Вот и подтвердилось требование времени о наличии диплома.  Прибыла выпускница Харьковского института землеустройства Нина Чип и мне приказано передать ей дела. В областном управлении землеустройства мне выдали производственную характеристику, где в частности сказано: "...его работы по землепользованию в районе были одними из лучших в Запорожской области."
Чип Н. за год своей работы дела запустила окончательно. Годовой земельный баланс составить не могла. Приезжал специалист с облуправления и помог ей составил баланс. Вскоре после этого Чип Н. вышла замуж за человека по фамилии Шип (Чип - Шип) и уехала из района. Предлагали мне снова должность старшего землеустроителя, но я отказался. Как здесь не вспомнить анекдот того времени:

        Встретились собака и лошадь. Собака спрашивает лошадь:
        -За что тебя уволили с работы? Ты ж была такая работяга!
        А лошадь отвечает:
        -На мое место прислали осла с дипломом. А тебя за что уволили?
        -За то, что там, где надо было лащиться я лаяла.

    После передачи дел Чип Нине меня  утвердили штатным пропагандистом райкома партии, где я проработал два месяца июль и август. В сентябре переведен на должность заместителя редактора районной газеты "Червоний степ".  Учебу в техникуме  пришлось оставить поскольку я работал не по специальности. И особых сожалений в этом нет. Ведь это такая специальность, что на весь район требуется один специалист. И больше нигде в районе ее не применишь. Это не то, что строитель, агроном, зоотехник. В каждый колхоз - только давай!
    А работа в редакции меня заинтересовала - живая, творческая.
    В этом году перекрыл крышу своей хаты, которая не ремонтировалась со дня ее построения - с 1900 года.
    1959 год.   Редактора газеты Маловичко Григория Федоровича 17 февраля на пленуме райкома партии избрали секретарем райкома партии. Подписывать газету было поручено мне, заместителю редактора. Я полагал, что редактором назначат Пономаря Дм.П., опытного газетчика, работающего секретарем редакции. И он готовился к этому. Но райком почему-то решил иначе. Пономар был в обиде и вместо помощи мне, как молодому газетчику, ставил палки в колеса где только мог.
    Вот один из примеров помощи. Вычитав газету и подписав ее к печати я через час ухожу домой, прихватив с собой свежеотпечатанный номер газеты. Дома ужинаю и просматриваю еще раз газету. И вдруг - что это? На второй странице фотография РАТАУ - видно, где-то в хозмаге: висят хомуты, ведра и прочие хозтовары. А подпись: "В партийном кабинете... района... области". Полное несоответствие подписи с фотографией. Я же хорошо помню, что в экземпляре, который я подписывал, все было в соответствии. Побежал до ближайшего телефона, позвонил в типографию:
    -Немедленно прекратите печатание газеты до утра! (был двенадцатый час ночи). А на утро Пономар объяснил, что перепутал клише.
    -Когда? Я вычитывал газету, клише и подпись соответствовали, а когда же ты перепутал?
    -Когда начали печатать.
    -Зачем?
    -...
    Скандал замяли в стенах редакции, а отпечатанные экземпляры - брак - уничтожили. Были и другие факты "помощи".
    Осень, зима и весна у нас большинство времени непролазная грязь. В селе нет ни тротуаров, ни шосейных дорог. Почти полгода приходится ходить в резиновых сапогах. Хотя и благодарили Сталина: "Спасибо Сталину-грузину, что придумал нам резину", но она пагубно отражается на здоровье, на ноги прежде всего. И это я испытал на себе. К концу года появился тромбофлибит, т.е. закупорка вен ног. Пришлось лечь в больницу на полмесяца. А потом еще... еще... и еще... и по сей день.
    17 декабря Маловичко возвратился в редакцию на свое прежнее место редактора.
Еще одно знаменательное событие произошло в этом году: в конце года электрифицировали нашу улицу, в том числе и нашу хату. Какая была радость, когда в хате засветилась электролампочка! Дети от радости пригали и плясали! Да и мы, взрослые, еле удерживались от пляса.
    1960 год. Рязанская область в прошлом году прославилась на весь Союз тем, что за один год выполнили два годовых плана сдачи мяса государству. Небывалое явление! К ним начали ездить делегации за опытом со всего Союза. Ну, и наше районное начальство решило не отставать. Создали бригаду из 10 человек, в том числе и от редакции должен быть представитель. По идее должен ехать зав. сельхозотделом редакции Носенко А.А.. Но он хорошо угостил редактора и тот настоял, чтобы ехал я. Моя ссылка на больные ноги не воздействовала на Маловичко так, как спирт Носенка. И я согласился. А почему не попутишествовать за государственный счет?
    В марте поехали. Были в Корблинском районе, искали тот ценный опыт. Никакой ценности там нет, а просто обман. Представитель рязанского обкома партии, который сопровождал нас в район, рассказал, что в мясосдачу сдали все, что можно сдать, даже значительную часть маточного поголовья. А так же приказано колхозникам сдавать свой скот. Кто не сдаст - не разрешают выгонять скот со двора. Корми, чем хочешь. Все это мы видели в посещаемых колхозах. Вот и весь опыт.
    Перед отъездом из района нас принял первый секретарь райкома партии Волков. Рассказывал о "достижении" района в общих словах: "организовали", "мобилизовали" и т.д.. По окончании его речи я задал ему вопрос:
    -Мы были в районе неделю, посетили два колхоза, а я так и не понял, за счет чего вы выполнили два годовых плана? Назовите, пожалуйста, конкретные примеры?
    -Кем Вы работаете? - спросил Волков.
    -Заместителем редактора районной газеты.
    -Тем хуже, что Вы не поняли.
    И снова: "организовали", "мобилизовали"... А через месяц - два весь этот рязанский мыльный пузырь лопнул. Говорят, что первый секретарь Рязанского обкома партии Илларионов застрелился. Лет через 15 после этого мне говорили, что в библиотеке была книжица "В стране синеоких", где пишется правда о рязанском "достижении".
    При поездке в Рязань на сутки остановились в Москве. Я сразу же поехал разыскивать армейских друзей-москвичей. Встретился с бывшим старшим сержантом нашего полка Лаховым Иваном. У него и заночевал, чем придал беспокойство руководителю делегации Сытнику Ивану Григорьевичу:
    -А мы думали, что ты заблудился.
    -После семи лет жизни в Москве - и заблудиться? - ответил я.
    По приезде домой члены делегации разъехались по колхозам рассказывать о рязанском опыте. Правда, в рязанских колхозах было кое-что поучительного в содержании скота, достижении высоких надоев молока и др.. Об этом мы рассказывали в колхозах и освещали в печати.
    1961 год. Обычный трудовой год. Кроме своей основной работы в редакции много времени без пользы делу забирало уполномочие райкома партии в колхозы. С 1945 года и до ликвидации района в 1962 году райком партии посылал в колхозы уполномоченных для организации  и проведения сельськохозяйственных работ (посев, прополка, уборка, вывозка навоза, надои молока и прочее, и прочее). После соответствующего инструктажа в райкоме следует команда:
    -Немедленно разъезжайтесь по колхозам.
    Лично я не понимал роли этих уполномоченных. Что он должен делать в колхозе? Ходить следом за председателем и подсказывать, что и как делать? Он больше меня знает. Контролировать его действия?
    И прав был председатель колхоза "Новий світ":
    -Товарищ уполномоченный! Вот тебе квартира, вон там колхозная кладовая, а здесь - библиотека. А за мной по следам ходить нечего. Если из райкома спросят "где уполномоченный?" я найду что ответить. Понял? Занимайся своим делом.
Уполномоченными посылали руководителей и актив райцентра независимо от специальности: врачей, учителей, торговых работников, т.е. таких, что в с/х-ве знакомы в общих чертах или ничего не понимают.
    На одном из совещаний в райкоме присутствовал первый секретарь обкома партии Гаевой. После окончания совещания он сказал:
    -Кто уполномочен в колхозы Малой Белозерки - могу подвезти.
    Выпало счастье ехать с ним мне и заведующей райздравотделом Капустиной Е.Д.. Уже в пути Гаевой спрашивает:
    -Вы кем работаете, Фоменко?
    -Землеустроителем.
    -Ну это как-то связано с сельским хозяйством. А Вы, товарищ Капустина?
    -Заведующая здравотделом.
    -Вы медицинский работник? Так я Вас понял? В сельском хозяйстве разбираетесь?
    -Слабо...
    -По приезде в колхоз позвоните в райком партии и доложите, что я Вас освобождаю от уполномочия, занимайтесь своей медициной.
    Хоч один здравый человек нашелся.
    Анекдот тех времен:
        Вопрос:
        -Что это такое: стоит идет, лежит.
        Ответ:
        -Уполномоченный: его непосредственная работа стоит, зарплата идет, а он лежит в колхозе без пользы делу.
    В августе был в санатории "Металург" в г.Цхалтубо: лечил ноги. Помогло? Не ощутил.
    1962 год. Началась большая реформа в административном делении и руководстве. Из трех районов (В-Белозерского, К-Днепровского и Васильевского) создали один - Васильевский с центром в г.Васильевка.
    В области создано два обкома партии и два облисполкома - промышленный и сельский. Полная неразбериха.
    Анекдот того времени:
        -Пришла в обком женщина с жалобой: ее побил муж. Женщину спрашивают, чем ее бил муж: если вилами или граблями  - то это дело должен разбирать сельский обком, а если молотком - то промышленный.
    С 10 мая 1962 года прекратила свое существование районная газета  "Червоний степ".
В бывшем райцентре введена должность редактора местного радиовещания. На эту должность и был я зачислен. Я организовывал материалы для передачи и саму передачу по местному радио 2 раза в неделю.
    На семинаре в Запорожье нас водили на телестудию и радиостудию. Показывали и рассказывали о работе студий.
    1963 год. В феврале должность редактора местного радиовещания упразднили. Кем быть дальше?
    В марте 1963 года проходили выборы в местные Советы и меня избрали председателем исполкома Велико-Белозерского сельского Совета - по населению и территории самый крупный в районе. Района не стало, но многие организации остались: 4 колхоза, 2 сельпо, комунхоз, быткомбинат, пищепром, питомник, школы и т.д.. Всего около 30 организаций. Руководители этих организаций привыкли подчиняться только райкому партии и исполкому. А теперь - сельскому Совету, какому-то Фоменко? Не легко было их переломить на новый путь. Некоторые руководители не являлись в сельсовет по вызову. Начальник комбината коммунальных предприятий (ККП - коммунхоз) Пилипенко Петр Радионович, например, заявил прямо, что сельскому Совету подчиняться не будет, что над ним есть начальство облкоммунхоз и райком. Он даже в Киев в Президиум Верховного Совета написал запрос: должен ли он подчиняться сельскому Совету. С Киева позвонили в райисполком:
    -Пригласите Пилипенка и разъясните ему, что он обязан подчиняться сельсовету.
    Вызвали его и меня. Целых полчаса разъясняли, а под конец спрашивают:
    -Понял, товарищ Пилипенко?
    -Понял.
    -Будешь подчиняться сельсовету?
    -Сельсовету буду, а Фоменко и Бехтеру - нет.
    -Как Вас понимать?
    -Как хотите, так и понимайте...
    Кроме Пилипенка были и другие руководители, не признававшие сельский Совет за власть.
    Однажды летом приехал секретарь обкома партии Слободченко Василий Афанасьевич. Интересуется делами в бывшем райцентре. Я рассказал ему и о сопротивлении отдельных руководителей.
    -Давай, собирай их на 5 часов вечера,   велел он.
    На совещании Слободенко дал добрый нагоняй руководителям (это он мог) и сказал:
    -Запомните: все, что живет и дышит на территории сельского Совета - все подчиняется сельскому Совету! И еще: чтобы в селе везде был порядок, как и при районе.
    После такой морали руководители стали более послушными.
    Трудным был год 1963 не только для меня, но и для всей страны. В магазинах был только черный хлеб с большим процентом примеси гороха и кукурузы. Горох - царь, кукуруза - королева всего добра человеческого - так убеждали народ. Белого хлеба в магазинах не было. На день давали 10 кг белого, который отпускали по списку больным желудком и матерям, кормящих детей грудью. Списки составлял сельсовет на основании врачебных справок. Желудочниками стали и те, кто никогда не болел желудком, но зато хорошо знаком с врачем... Народ возмущался и недоумевал:
    -Что это твориться? Где же наша пшеница, что нас горохом кормят, да и то в недостатке? Наступает новый голод при хороших урожаях и карточная система?
    И только тогда, когда Хрущева убрали с поста секретаря ЦК КПСС - сразу же появился пшеничный хлеб, исчез горохово-кукурузный сурогат. День Победы 9 мая в эти годы был обычным рабочим днем и не праздновался. В этом году 9 мая меня вызвали на областное совещание. А накануне секретарь райкома партии Шкурко Александр Данилович приказал:
    -Не вздумайте 9 мая митинговать. Это обычный рабочий день.
    По возвращении из областного совещания на второй день (10-V) зам. председателя сельсовета Бехтер Трохим Алексеевич мне рассказал:
    -Вчера с самого утра собрались люди возле братских могил и ждут... А потом пришли в сельсовет и требуют проведения митинга. Пришлось мне, несмотря на запрет Шкурка, организовывать и проводить митинг.
    (Справка: в братских могилах на территории села захоронено около пяти тысяч освободителей Белозерки. Здесь фронт стоял с октября 1943 по февраль 1944г.)
    На сельские Советы, вообще, и свыше мало уделялось внимания. Председатель крупного сельсовета (я) получал зарплату 80 руб. в месяц (а теперь - 120р). На уборку помещения, т.е. уборщице - 5 руб. (теперь - 80). Было предписание, что должно быть: в кабинете председателя - один стол и три стула (теперь - 30 полумягких); с транспорта - велосипед или лошадь с бедкой (по наследству от бывшего председателя Акимова Ивана Ивановича я получил старого рыжего коня и бедку...). На одном из областных совещаний на требование председателей сельсоветов предоставить мотоцикл председатель облисполкома Гуйва заявил:
    -Зачем председателю сельсовета транспорт? Он на мотоцикле промчится по селу и ничего не увидит. А он, как хозяин села, должен пешочком пройтись по селу, посмотреть: у кого забор поломан или хата требует ремонта. Да зайти к хозяину, побеседовать с ним, поинтересуваться, чем он нуждается...
    Убедительно? Только никого он не убедил, что пешим лучше, чем на мотоцикле.
Дело шло к ликвидации сельсоветов. Тогдашний руководитель страны Хрущев Н.С. говорил, что сельские Советы не нужны. Справки выдавать и печать ставить может и колхозная звеньевая. И в печати было сообщение, что в Черновицкой области председателями 14 сельских Советов на общественных началах работают звеньевые высокоурожайных звеньев.
    "Работа в советском аппарате в перспективе перестанет быть особой профессией. Её будут исполнять на общественных началах." (Из газет 1963г)
    1964 год. С 1 января (опять реформа) Камнско-Днепровский район выделили из Васильевского в самостоятельный район с центром в Каменке-Днепровской, разорвав при этом бывший В-Белозерский на куски: Великая Белозерка и Гюновка - до к-Днепровского, а Малая Белозерка - до Васильевского. Каменцы добились того, что им возвратили район. В последующие годы были робкие попытки отдельных групп белозерцев ходотайствовать о восстановлении Белозерского района, но все безуспешно.
    Через год моей работы председателем сельсовета, весной была попытка срочно удалить меня с этого поста, чтобы посадить в это кресло бывшего секретаря райкома партии Михайлика Н.К.. А было так.
    Звонит мне секретарь райисполкома Шашенков И.К. и говорит:
    -Сегодня в 12 часов дня у тебя в сельсовете состоится выездное заседание исполкома райсовета. Готовсь.
    -А кто меня проверял? Где проект решения?
    -Никаких проверок и проектов. Ты готов отчет.
    (Справка: обычно, в нормальных условиях, при подготовке вопроса на заседания исполкома дней за пять выделенная комиссия делает проверку, составляет проект решения, с которым знакомят того, кто будет отчитываться.)
    Такая спешка насторожила меня. Я подготовил отчет и в назначенное время приезжают члены исполкома. Ко мне никто не заходит. Председатель райисполкома Шкурко А.Д. зашел к секретарю сельсовета:
    -У вас есть выбывшие депутаты?
    (Это для того, чтобы на место выбывшего избрать Михайлика депутатом.)
    Началось заседание. Мне предоставили слово. Шкурко спрашивает:
    -Сколько тебе надо времени?
    -Полчаса.
    -Что ты полчаса будешь говорить? Достаточно 10 минут.
    -Пусть говорит, послушаем, - сказал секретарь райкома партии Корягин.
    После моего отчета начались прения согласно ранее подготовленного сценария.     Выступает директор треста совхозов Кушнир П.В.. И обрушился на меня за то, что в селе много бурьянов. Предлагает Фоменко с работы снять! Выступает Ищенко И.И., заврайфинотделом - и то же самое поет: снять Фоменко с работы за бурьяны в селе.
    И вдруг сценарий нарушился. Слово взял член исполкома, директор совхоза им. Ленина по фамилии Кот:
    -Товарищи, если мы Фоменка снимем с работы за бурьяны, то в Каменке надо поснимать с работы всех руководителей. Разве в райцентре меньше бурьянов, чем здесь?
    Его поддержал зампредседателя райисполкома Пархачев Е.Т. и предложил ограничиться выговором.
    Выступает Шкурко и из шкуры лезет, хочет доказать "страшную" вину Фоменко перед государством и предлагает снять его с работы. (Хорошо, что не отдать под суд...)
    Последнее, решающее слово за секретарем райкома партии. Он лавирует между двух позиций. Сразу набросился за те же бурьяны. А потом перешел на мирный тон: Фоменко, мол, молодой председатель, всего год работает, он учтет свои недостатки и исправит их... Предлагает ограничиться выговором. При голосовании большинство поддержало это предложение, а Шкурко остался при своих интересах. (непонятно только, почему же они заранее не выработали единого мнения, как это делается в подобных случаях; ведь Шкурка не поддержал ни первый секретарь райкома партии, ни его, Шкурка, заместитель; спешка или еще чего?) Через некоторое время после этого налета кандидат на мое место Михайлик говорил мне:
    -В беседе с Шкурком я не давал согласия идти на твое место. Я ему заявил, что на место живого человека я не пойду. Да и зарплата меня не устраивает. (Конечно, 80 рублей не триста райкомовских.)
    В декабре вновь побывал в Цхалтубо. На этот раз в санатории "Риони". Все лечу ноги. После двух посещений Цхалтубо немного полегчало.
    1965 год. Не дает покоя райисполкому наш сельсовет, а точнее - его председатель Фоменко. Не удалось его снять с работы в 1964 году, то надо его донять чем-нибудь другим. Весной получаю извещение, что должность заместителя председателя сельского Совета ликвидируется. Вскорости на совещании в облисполкоме я задал вопрос председателю облисполкома т. Мокроусу:
    -Ликвидация должности заместителя председателя сельского Совета - это общеобласное мероприятие или местное? В В-Белозерке эту должность упразднили.
    Мокроус прочитал мою записку и с негодованием:
    -Кто это додумался в Великой Белозерке сокращать должность заместителя председателя сельского Совета?! Это же самое большое село, его за день не объедешь. После совещания зайдете ко мне в кабинет председатель сельсоета В-Белозерки и товарищ Нечитайло. (зав.облфинотделом)
    Когда мы зашли, Мокроус начал звонить в Каменку. Председателя райисполкома не нашли, он говорил с зам.пред.райисполкома Пархачевым. Тот объяснил, что району дан план экономии зарплаты и они решили сократить несколько должностей, в том числе и зам.пред.сельсовета в Белозерке.
    -Немедленно восстановите! Сокращайте кого хотите, а сельского Совета не трогайте. Товарищ Нечитайло - проследите за исполнением.
    Итак, зампред (Бехтер) остался на своем месте. А ели бы я не спросил Мокроуса? Так бы и остался без заместителя.
    1966 год. Начиная с 1964 года роль и  авторитет сельсоветов постепенно стали  повышать. Увеличили зарплату всем сотрудникам, отменили ограничения в приобретении меблей, дали современый транспорт - мотоцикл с коляской К-750. После месячных курсов я сдал на права мотоциклиста. После этого я в любое время мог поехать в Н-Петровку, Качкаровку (села нашего сельсовета), в любой колхоз. Я обрел полную независимость в деле передвижения по территории сельского Совета и за его пределами.
В 1960 году в центре села создали школу-интернат. Построили учебные корпуса, общежитие, мастерские, столовую и др.. Сюда свозили детей и с других районов области. Школа-интернат расчитана на 300 мест. И вдруг, 1 сентября директор школы-интерната сообщил, что получил указание о расформировании школы. Детей и имущество распределить по другим школам-интернатам области, а здания передать вновь организуемому СПТУ (спецпрофтехучилище) для трудновоспитуемых мальчиков в возрасте с 14 до 18 лет. Всю территорию училища оградили сплошным кирпичным забором, в штате имеются специально охранники (режимники). Вся жизнь этих юношей так распорядком дня спланирована, что одного часа не остаются без надзора. И несмотря на все это хлопцы убегают, их ищут, находят, возвращают обратно в училище. Эти побеги не остаются безнаказными для тех, кто их совершает.
    Однажды был массовый побег. Они прорвались через проходную, человек сто, выскочили на улицу, забежали в магазин, продавцы с испугу попрятались, а некоторые успели закрыть свои магазины. В центре села не стало никого, все попрятались. А они (СПТУ) с палками в руках бегают и кричат: "Свобода!". Блокировали автобус, который должен был отправляться на Запорожье. Участковый милиционер Собур А.М. начал призывать их к порядку, они его повалили, избили. А потом по команде своего вожака забежали в пекарню, набрали по буханке хлеба и подались в степь. Со временем их всех возвратили в СПТУ. Жители начали жаловаться в сельский Совет, что "дурдомовцы" (так народ называл учащихся СПТУ) днем забирают яйца из гнезд, белье, вывешенное для сушки и другие безобразия. Поздно вечером люди идут с автобуса, рано утром - на автобус, их встречают "дурдомовцы":
    -Давай деньги!
    Жизнь в селе парализована, люди живут под страхом.
    Многие руководители организаций села предлагают, чтобы сельсовет писал во все концы с требованием убрать из Белозерки это СПТУ.
    1967 год. И начали мы писать, соблюдая при этом инстанции. Сразу написали в облисполком. Молчок. Пишем в Киев в Президиум Верховного Совета УССР. Молчок. Сочинил я письмо в Президиум Верховного Совета СССР - в Москву. Созвал всех руководителей, человек 30, в том числе и директора СПТУ. Зачитал это письмо, все одобрили.
    -Подписывайтесь, кто согласен, - говорю я.
    Подписали 28 человек, т.ч. и директор СПТУ. Не подписались 2 человека: управляющий отделением госбанка Коваленко Н.В. и директор средней школы Пацера И.Я.:
    -Все равно безполезно, по нашему не будет.
    Из Москвы получили ответ, что наше письмо отправлено в Запорожский облисполком для принятия мер...
    И меры были приняты. Меня, директора СПТУ, председателя райисполкома пригласили на заседание облисполкома. Там давали чертей в первую очередь начальнику областного управления трудрезервов, в ведении которого находится СПТУ, потом председателю райисполкома и директору СПТУ за то, что они не наведут порядка в училище, А меня председатель облисполкома Мокроус только спросил:
    -Фоменко, кто сочинял письмо?
    -Все, кто подписал, - говорю я.
    -Что же вы, как запорожские козаки турецкому султану писали письмо? Все гуртом... Так вот запомни товарищ Фоменко, председатель сельского Совета, что место для училища - Великая Белозерка и больше нигде. Понял?
    -Понял...
    -Ну вот и все. Вы свободны.
    После этого заседания в училище постепенно начали наводить порядок, все меньше стало жалоб на безобразные действия "дурдомовцев", а сейчас вообще никто не жалуется. Мир и порядок, как будто и нет в центре этого опасного очага, каким было СПТУ в первые годы своей деятельности. Работники СПТУ освоили метод работы с такими воспитанниками и они стали смирнее.
    1968 год. В сентябре исполнилось 25 лет освобождения Белозерки от немецкой окупации. Отметить эту дату в Белозерку приехал из Москвы генерал-майор Ребриков Корней Григорьевич (Москва, А124, ул.Правды 17/14[или19], кв.17), войска которого освобождали Белозерку, командир 266-й гвардейской краснознаменной Артемовской дивизии. Кроме генерала приехали рядовые 266-й дивизии Гук Петр Денисович, Гольчанский Дм. Васильевич, ст.с-нт Зикин Валентин Константинович, комисар 5-й Краматорской мотострелковой бригады полковник Брилев Михаил Яковлевич, а так же Марченко Анатолий Платонович, капитан, зам.командира батальена (из Лепетихи).
Состоялось возложение венков на братские могилы, а потом - митинг. Дети, видевшие генералов только в кино, не сводили глаз с Ребрикова и восхищались:
    -Смотрите, это настоящий генерал!
    Да, для Белозерки это историческое событие. Не каждый год здесь бывают генералы.
По приезде в Белозерку гости прежде всего пожелали поехать на места проходивших боев и особенно не то роковое место, где ранило генерала и на этом оборвалась его военная карьера. Не будь бы этого ранения, до конца войны он мог быть генерал-лейтенант или еще больше...
    Для сопровождения генерала в этой поездке и вообще на все время его пребывания в Белозерке (2 дня), адьютантом генерала согласился быть Белоус Анатолий Антонович - управляющий аптекой. Это такой услужливый человек, что полностью соответствовал адьютантской службе.
    После митинга состоялся обед, который дал сельский Совет. На обеде, кроме гостей были председатели колхозов, некоторые руководители предприятий и учреждений села, а так же первый секретарь райкома партии Лабяк А.Д. и председатель райисполкома Шкурко А.Д.. Водку пили маленькими рюмочками (80 гр). Все стеснялись начальства и между гостями чувствовалась какая-то скованность. А когда Лабяк и Шкурко вскорости уехали, полковник Брилев дал команду:
    -Уберите эти пиндюрки и давайте по фронтовому, чайными...
    Когда выпили по фронтовому, срезу начались разговоры, песни, заиграл баян, пляски... На память об этом дне гостям вручили шкатулки с белозерской землей и ценные подарки. Генерала "Волгой" отвезли в Запорожье к Московскому поезду, снабдив его фруктами, арбузами, медом...
    После этого каждый год генерал присылал мне поздравительные открытки на Новый год, 1-е Мая, День Победы и Октябрьськие праздники. Когда я ушел из сельсовета и сообщил ему об этом - переписка прекратилась.
    Летом 1968г я с женой впервые поехал на ее родину - Владимирская область, Юрьев-Польский район. В селе Сима живет ее сестра Клавдия. И вот, будучи в этом селе, я увидел возле церкви (переоборудованная под склад и хозмаг) в бурьяне заброшенную надгробную плиту, на которой высечена фамилия "Багратион". Я спросил одну старуху, что это за надгробная плита.
    -Э-э, дорогой, здесь захоронен князь Багратион. Его раненого привезли к нашему князю Голицину, здесь он и умер...
    (Об этом я после прочитал в журнале "Огонек"). О таком отношении к к памяти русских полководцев местных властей я написал в газету "Известия". А когда в 1970 году я опять побывал здесь, то на месте захоронения Багратиона насыпана могила вся в цветах, плита поставлена в вертикальном положении. Могила ограждена легкой изгородью. Видно, что за могилой установлен уход.
    1969 год. Где-то в сентябре или октябре в Белозерку на встречу с избирателями приехал депутат Верховного Совета УССР т. Овчаренко - секретарь ЦК КП Украины (не первый), большой ученый в области химии. С первым секретарем райкома Лабяком А.И. они зашли в сельский Совет, ко мне в кабинет. Шла свободная, непринужденная беседа. Овчаренко так просто распрашивал меня о сельской жизни, много рассказывал о своих поездках в заграничные страны. Кроме всех социалистических стран он был почти во всех европейских буржуазных странах, а так же в США, Канаде, Японии, Индонезии и др.. Он, например, рассказывал, что в Швейцарии в рабочих в неделю два с половиной выходных дня: суббота, воскресенье и на работу выходят во второй половине понедельника.
Он рассказал, что свободно владеет немецким, французким и английским языками, может читать и писать на итальянском и испанском языках. Одним словом - человек большой, не нашего полета птица, и вместе с тем - такой простой в разговорах и обращении. Ни капли зазнайства. Разговаривает на чистом украинском языке.
    Встреча состоялась в клубе колхоза. Овчаренко рассказал свою биографию (из крестьянской семьи), о своей работе и деятельности Верховного Совета УССР. Я в своем выступлении от имени избирателей благодарил Овчаренко, что он, несмотря на свою занятость нашел время приехать к нам, встретиться с народом, побеседовать...
    После собрания вышли во двор. Овчаренко предложил сфотографироваться: он, Лабяк, председатель колхозаБожко В.К., парторг колхоза Ермак Г.В. и я. Стал я крайним, а Овчаренко:
    -Ні, господар села іди до мене, ставай поруч.
    Народ начал расходиться, ушел и я домой. На полпути доганяет меня автомашина председателя колхоза, шофер подзывает меня:
    -Садитесь в машину. Овчаренко Вас вызывает.
    Приехали в контору. Захожу в кабинет председателя, а там... Столы уставлены напитками и закусками. Я только зашел, а Овчатенко ко мне:
    -Що ж це Ви, господар села, втекли від нас?
    (Я хотел сказать, что меня никто не приглашал на этот ужин, но сообразил, что это будет большая неприятность Лабяку и Божко. Да и без этого им стыдно стало.)
    А Овчаренко продолжает:
    -Я сказав, щоб без Вас не розпочинали вечерю. Сідайте поруч мене. Ось тут. Що будете пити: горілку, коньяк чи вино?
    -Горілку.
    Он налил мне "Столичной", а себе - коньяка. И обратился ко мне:
    -За Ваше здоровья, товариш голова села...
    Выпили. Потом еще... еще...
    -Все, що Вас цікавить, товариш Фоменко, запитуйте...
    Я спросил, какие языки он знает. Он ответил. Я еще задавал ему вопросы и он докладно отвечал.
    По окончании ужина провели Овчаренка к его машине. Он тепло распрощался со всеми и уехал.
            Коментарий: из этого примера видно, какое значение придают сельскому Совету три начальника: секретарь ЦК КПУ, секретарь райкома партии и председателт колхоза.
В этом году купил телевизор "Весна-3". Радость была не меньше, чем при проводке электросвета.
    В этом году облицевал хату силикатным кирпичем. Это большое облегчение для жены: отпала необходимость мазать ее глиной два раза на год. Кроме этого облицовка укрепляет саманные стены, предохраняет их от дождя, снега, сырости, а значит - и преждевременного разрушения. Стоимость облицовки - 750 руб..
    1970 год. Летом я, Вова, Алла и Вера ездили в Россию, во Владимирскую обл., к сестрам жены: Нине и Клавдии. Побывали в русском лесу, собирали грибы и ягоды. На обратном пути домой остановились на сутки в Москве. Хотели побывать в мавзолее Ленина, но из-за большой очереди нам не удалось пройти в мавзолей. Были на ВДНХ, зоопарке.
    С 3 сентября началась "черная эпопея" - так я назвал этот период. Жена, Анна Григорьевна работала кассиром в СПТУ и, попав под влияние главного бухгалтера-аферистки, совершали незаконные денежные операции, за что пришлось отвечать перед Законом. Им дали по три года каждой.
    1971 год. 3 марта ездил в Киев, в Президиум Верховного Совета Украины с ходатайством о помиловании жены. Был на приеме в председателя Президиума Верховного Совета П.А. Ляшко. Разговор был кратким, всего пять минут, после чего т. Ляшко пообещал:
    -Залишимо рік. Допобачення.
    3 сентября Анна Григорьевна окончила "курсы бухгалтерии" в Черкасах, возвратилась домой.
    После таких событий я не мог, не имел права возглавлять Сельский Совет и в марте 1971 года по совету Шкурко А.Д. я подал заявление об увольнении меня "по состоянию здоровья".  И пошел я работать в торговую сеть: стал оргинструктором совхозрабкоопа "Белозерский". Работа меня  не интересовала, а после того, когда один из руководителей райпотребсоюза сказал, что какой из Фоменко оргинструктор, когда он не может разобраться где пряник, а где печенье - работа в кооперации вообще опротивела мне.
    1972 год.   По предложению Шкурка А.Д. я дал согласие пойти на хозяйственную работу - начальником комбината коммунальных предприятий (ККП) или комунхоз - организация, о которой отзываются с иронией:
    -А-а, это коммунхозовская работа.
    Или:
    -Нет порядка, как в коммунхозе. Что вы пьете, как коммунхозовцы.
    Итак, проработав ровно год в кооперации, с марта 1972 года я стал начальником ККП - дитя трех нянек: облкоммунхоз оформляет начальника на работу, обеспечивает предприятие необходимыми материалами и принимает отчеты от ККП; райисполком контролирует работу ККП; сельский Совет финансирует ККП и в свою очередь контролирует его о расходовании средств, а значит - о всей деятельности.
    Через два месяца после назначения меня облкоммунхоз командировал в Киев на месячные курсы повышения квалификации. Благодаря этому я немного ознакомился со столицей Украины: побывал в Печерской лавре, других музеях.
    Когда  проработал год-второй, я понял , что коммунхоз напоминает лошадь без корма: работу требуют, а есть не дают. В дополнение ко всему вышесказанному для большей ясности приведу следующий факт. После меня начальником был Логвиненко А.Е. всего два месяца. Не выдержал и сбежал. За начальника остался инженер Сытник Гр. Давидович - и вот за шесть лет не могут найти кандидатуру на начальника. Никто не хочет. И теперь (1981г) уже полгода, как Сытник оформился на пенсию, а дела передавать некому. А Сытник руки опустил и корабль (ККП  плывет по воле волн. Поговаривают, что его расформируют. Вот что такое коммунхоз.
    1973 год. Во время отпуска ездил в Россию, все туда же, во Владимирскую область. На обратном пути побывал в городе Боровске Калужской области, в городе, который мы обороняли в 1941г. Погода была дождливая, но все равно я побывал на том месте, где в 1941г стояла наша батарея. Как быстро идет время и как все свежо в памяти... Через 32 года я стою на том месте, где стоял в 1941 году и все до мелочей мне вспомнилось... Боевые действия и паническое отступление. Жители Боровска рассказали, что в их городе и вокруг в прошлом году шли съемки художественного фильма "Позади Москва" о боях 1941г.. После мне пришлось смотреть этот фильм. Узнал отдельные места в городе и возле леса. Наша батарея там не фигурирует...
    1974 год. Еще работая председателем сельсовета я знал, что коммунхоз в 1968 году заказал в Запорожском проектном институте документацию на сооружение водопровода по улице Щорса в В.Белозерке. Когда я принял коммунхоз - документация не была готова. Я начал разыскивать ее. Дошел до директора института. Он мне ответил:
    -Что же вы сидели? Беспокоиться надо, а вы ждали, пока вам поднесут документацию на тарелочке с голубой каемочкой? Такого не бывает.
    Через полчаса сотрудница по приказанию директора разискала эту документацию в архиве. Принесла папку и рулоны, все в пыли.
    -Эта документация уже устарела, надо давать новый заказ на изготовление документации, - сказал директор.
    Легко сказать "дать новый заказ". Сколько надо для этого исходить разных служб и инстанций, чтобы оформить требуемые документы. Главный архитектор области сказал, что это надо согласовывать в Киеве... Я ответил, что никуда я не поеду и с кабинета не выйду, пока не подпишет. Через нескольких часов моего сидения в кабинете он все-таки подписал... (Что это - волокита или вымагательство?)
    А вот пример и явного вымагательства. В Белозерку приехал геодезист института делать дополнительную съемку трассы водопровода. Приступая к работе он попросил:
    -Достаньте мне жирного гуся. В воскресенье мои именины и мама говорила, чтобы я привез жирного гуся. А документацию я сделаю быстро.
    Я поручил инженеру Сытнику организовать "жирного гуся". Но он не выполнил моего поручения и геодезист уехал без гуся. После этого, сколько раз я ездил в институт, мне отвечали, что остановка за геодезистом. А найти его мне никак не удавалось... И только через полгода за это дело взялся второй геодезист (тот расчитался), разыскал записи "жирного гуся" и быстро изготовил требуемые документы. Без гуся...
    Или в проектном бюро молодые женщины, девушки-проектанты и чертежницы спрашивают меня:
    -Вы из Каменского района, там у вас много фруктов и, наверное, дешево. Вы не могли бы организовать нам килограммов по 10 яблок?
    -Нет, я из Белозерки, а у нас яблок нет,  - ответил я, как будто и не понял их намека...
   

1975 год.


Анна Фоменко, Сеня Сахно, Степан Фоменко, Семён Фоменко, Галя Сахно
1975 год

Дело с водопроводом продвигалось со скрипом (нигде не смазано...). И дошло это дело до УКС-а облисполкома. На заседании комиссии по утверждению объектов капитального строительства дело с водопроводом без малого не сорвалось.
    Начальник УКС-а сказал, что коммунхозам в сельской местности средств выделять не будут, пусть их обеспечивает сельский коммунхоз (вновь созданная организация, малоимущая, считай - мертворожденное дитя).
    -Белозерка - это село или поселок городского типа? - спрашивает меня нач. УКС-а
    Я набрался духу и соврал:
    -Да, поселок городского типа.
    (Фактически же - село.)
    -Смотри, проверим...
    -Да это же бывший райцентр, значит должно быть ПГТ, - подал реплику кто-то из членов комиссии.
    Пронесло. Средства выделили и подрядчика дали - облводоканал.
    Я обратился в облводоканал, чтобы узнать, когда они начнут работу. Начальник посмотрел на меня, как на папуаса, вышедшего из леса:
    -В Белозерку? Где же это она находится? Наверное, километров за сто от Запорожья?
    -Сто двадцать, - говорюя.
    -Ни за что туда не поедем!
    После такого ответа я пошел в облкоммунхоз. Зам. начальника звонит начальнику облводоканала (он подчинен облкоммунхозу):
    -Слушай, что ты начинаешь "вышивать"? Почему отказываешся посылать бригаду в Белозерку?
    -...
    -Через два дня чтобы бригада была в Белозерке. Я проверю.
    Как сто баб пошептало. Через неделю в Белозерку приехала бригада с техникой и материалами (канавокопатель, трубы и пр..) и за десяток дней проложили водопровод по улице Щорса. Почти трехлетние мои мытарства окончились успешно. Люди получили воду, блаженствуют и не знают, какого это труда стоило. Они считают это в порядке вещей. Никто и спасибо не сказал.
    Коммунхох - это не только водопровод. Кроме него есть еще саночистка, гостинница, газовое хозяйство и основная единица - ремонтная бригада, которая занимается ремонтом коммунальных квартир и зданий, благоустройством центра села.
    Коллектив КПП 40 - 50 человек, хозяйство не очень большое, но хлопот много, особенно, если нет того, что надо для нормальной работы (лес, цемент и проч.).
Кое-кто из совхоза "Октябрь" предложили мне пойти в совхоз на  должность инспектора по кадрам . Я воспользовался этим предложением и с 23 июля 1975 года принял  дела инспектора по кадрам. И были они в хаотическом состоянии и условия работы были неймоверные: в кабинете 3х3 метра располагались я, кассир совхоза, учетчик-землеустроитель. В дни зарплаты и аванса я не работал: кассир закрывалась и в окошко выдавала деньги. А мы с землеустроителем шлялись по чужих кабинетах.
    И все же я дела привел  в надлежащий порядок и на одном из совещаний в тресте совхозов (в Каменке-Днепровской) меня ставили в пример по составлению годового отчета:
    -Все делайте как Фоменко.
    С приходом нового директора (1977г) для инспектора по кадрам нашелся отдельный кабинет, созданы все условия для нормальной работы. Да работать в этих условиях мне пришдось немного - до декабря 1978г..
    В феврале 1977г мне исполнилось 60 лет - пенсионный возраст. Пенсию я заработал 65 рублей в месяц, а зарплата - 100руб.. Пока я работаю - пенсию не выплачивают, т.к. я числюсь по категории "служащие", а законом предусмотрено, что работающим пенсионерам-служащим пенсия не выплачивается. Категория "рабочие" - полностью выплачивается зарплата и пенсия. Фактически я работал за 35 рублей (100 - 65). Никакого интерасу. Проработав в пенсионном возрасте до декабря 1978 года я расчитался с работы и перешел на пенсию. 
    На этом и закончилась моя многолетняя трудовая деятельность... А время неумолимо идет к ФИНИШУ...
    Подходя к финишу своей жизни я задаю себе два вопроса:
        1. Какое время из прожитого я считаю самым лучшим?
        2. Доволен ли я прожитой жизнью?
    Ответы:
            1. Лучшим периодом своей жизни я считаю время своей молодости (1935г - 1938г). Несмотря на значительные материальные недостатки тех лет, жизнь шла весело, беззаботно, с надеждой на лучшее.
            2. На второй вопроя я отвечу: НЕТ, не совсем доволен. Вся жизнь так сложилась и прошла в бедности и недостатках от самого детства и до пенсионного возраста. А будучи на пенсии нечего надеяться на большие достатки... Кое кто из моих сверстников достигли многого: имеют новые дома, легковые автомашины и детей, обеспеченных тем же. Ничего этого нет у меня. Мне стыдно перед детьми своими, что я не смог обеспечить их тем, что имеет современная молодежь. Пусть простят мне мои дети. Желаю им стараться так, чтобы обеспечить своих детей всем, что требует жизнь современной молодежи и чтобы на старости лет их не мучила совесть перед своими детьми (ох, трудная, не всегда решимая задача).
    В жизни были и удачи. Главная из них та, что мне удалось избежать участи своих братьев и сестер, дожить до пенсионного возраста и дальше. Вторая: пережить такую войну 1941-1945 годов, быть ее участником и остаться живым. Перед памятью погибших в войне, возможно, и не скромно так говорить, но в то время я не распоряжался своей жизнью, ею распоряжались другие и то, что я остался жив - нет моей ни заслуги, ни вины. Знать судьба такая...
    Были и другие, менее значительные жизненные удачи...

        Вот и окончилась летопись моя...
        Описать всю жизнь в подробностях нельзя. А главное - зачем? Кому интересна даже вот эта писанина? Читать о бедности семьи, о смерти ее членов - занятие не из приятных. Особенно для лиц, чуждых нашей семье. Вместо сочувствия, возможно злорадство... Но выдумывать, приукрашать прошедшую жизнь я не стал. Это не литературное произведение, а летопись жизни. Правда, только правда и кроме правды ничего лишнего.
        Продолжение летописи представляю детям и внукам своим.

январь - ноябрь 1981г